Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "С"

1. У последней черты. Часть первая. Глава ХХХIII

Входимость: 1. Размер: 15кб.

Часть текста: лежала на кровати, широко и лениво раскинув свое пышное тело. Черные волосы распустились и залили всю подушку и голые круглые плечи. Скомканная простыня сползла на пол, и на белой кровати смугло розовели стройные маленькие ноги. Женечка закинула руки и запутала их в волосах. Странная нега томила ее тело. В руках и ногах ныло чувство сладкой усталости, хотелось потянуться, раскинуть ноги, сбросить простыню совсем и лежать неподвижно, голой и бесстыдной, закрыв глаза. Она не думала о том, что случилось вчера, не боялась, не грустила, как будто взяла что-то свое, и никто на свете не мог отнять это что-то, не мог помешать наслаждаться отзвуками пережитого ощущения. Странно то, что Михайлов даже не представлялся ей. Точно не в нем было дело, точно наслаждение было только ее, и даже этот удар хлыстом, который покорил ее, был ее. Евгении Самойловне не хотелось, чтобы любовник пришел опять, не хотелось думать, что это может повториться и что со вчерашнего дня она — любовница, на которую он имеет какие-то права. Хотелось только лежать, нежиться, как можно шире и свободнее раскинуть свое пышное молодое тело на мягкой чистой постели. «Ах, как хорошо!» — без слов, в каком-то забытье думала она, но мысль эта была беспредметна и вся была в ее собственном богатом теле. Она чувствовала свою красоту и в ощущении этих круглых смуглых рук и ног, упругой напряженности груди,...

2. У последней черты. Часть вторая. Глава XVI

Входимость: 2. Размер: 22кб.

Часть текста: разгромленную комнату. Стол, все еще заваленный грязными тарелками, рюмками и бутылками, залитый вином и водкой, как в трактире, торопливо сдвинули в угол, и на очистившемся месте, на полу, покрытом окурками и сором, лежал труп корнета Краузе. Длинное неподвижное тело уже было накрыто чистой скатертью, взятой из буфета. Из-под нее, носками врозь, неподвижно торчали подошвы лакированных сапог, а там, где была голова, просочились темные пятна и намечался мертвый профиль. Кто-то из офицеров, забежав вперед, поднял угол скатерти, и полковой командир невольно вздрогнул: там, где глаз невольно ожидал увидеть знакомое длинное лицо с косыми бровями, было какое-то безобразное и отвратительное месиво крови и чего-то жидко-серого. Кровь медленно стекала на пол, и вокруг головы густо расплывалась черная лужа. На стене, в том месте, где, падая, труп ударился затылком, присохли какие-то кусочки и от каждого вниз, до пола, стекла тоненькая черная струйка. Полковой командир снял фуражку и перекрестился. Его красивое горбоносое лицо вдруг сморщилось, точно от внезапной боли, и губы задрожали. — Это ужасно! — сказал он, ни к кому не обращаясь. — И так неожиданно!.. Толстый эскадронный командир беспомощно развел руками. — По-моему, этта… этта… просто ненормальность!.. Нэ понимаю!.. Ничего нэ понимаю! Полковой командир нетерпеливо пожал плечами и отошел. В дверях он еще раз оглянулся на длинное белое тело. Лицо Краузе уже опять было закрыто....

3. У последней черты. Часть первая. Глава V

Входимость: 1. Размер: 16кб.

Часть текста: шагом тронулась по улице, и беловолосый Никита чинно сидел на козлах, совершенно с таким же видом, с каким возил доктора в клуб и сам ездил за водой. Еще не спала жара, и улицы по-прежнему пыльно дремали под солнцем. Все так же были закрыты все ставни, и дома имели нежилой, выморочный вид. Даже странно было подумать, что за каждой стеной копошатся, смеются, целуются, плачут, что, если бы снять вдруг все крыши и заглянуть сверху, испуганный глаз увидел бы бешено крутящийся муравейник, не знающий ни минуты покоя. По всем углам, в каждой щели шевелились живые существа, несчастные, страдающие, в муках рождающие своих потомков, чтобы те страдали теми же страданиями и в муках звали какого-нибудь доктора Арнольди, будто бы способного дать им избавление от неизбежного. И сколько их, с тяжким трудом спасенных от смерти сегодня, умирали завтра, только лишний раз переживая те же муки и тот же ужас смерти. Доктор Арнольди ясно видел, как ничтожна и бессмысленна его тяжелая работа, и давно привык делать свое дело без особого волнения. Удавалось ли ему помочь или больной умирал ...

4. Куприян. Глава VII

Входимость: 1. Размер: 12кб.

Часть текста: рубахе и полосатых штанах, босого. — Тута, что ли? — спросил он хриплым голосом. Васька тоже поднял голову с сеном в волосах. — Тут, — отвечал Куприян. Мужик шагнул в ворота, видимо со света ничего не разбирая. Ощупью он нашел старый улей и медленно опустился на него, почесывая грудь и зевая. Пронесло дождь-то, сказал он. Голос у него был густой, как из бочки, и усы мешали ему говорить. Васька опять опустил голову. Мужик подождал молча, пока глаза не освоились с темнотой, и потом повернул голову к Куприяну. — Егор пришел, — сказал он. — Знаю уж, — пробормотал Куприян. Мужик помолчал. — Что ж думаешь? — спросил он, серьезно глядя на него из-под мохнатых бровей… — Там видно будет, — смущенно выговорил Куприян. — Так, — неопределенно буркнул мужик. Васька быстро поднял голову. — Чего ж тут думать? — насмешливо спросил он. — Плюнуть, да и все тут! Мужик недружелюбно поглядел на него, вздохнул и промолчал. Куприян потупился. — Анютка у них на дворе была вечор, — заговорил мужик опять, поворачиваясь к Куприяну. — Ну? — Сказывала, чтобы тебе прийти сегодня… попоздней на огород. Матрена наказывала… Куприян помолчал. — Ладно, приду, — буркнул он. — Так, — сказал мужик и встал, — хлеб-то есть? — спросил он. — Хлеб есть, — ответил Васька, — а вот водку всю вылакали… пошли посудинку-то… — Давай бутылку. Как откроют винную, пошлю. Мужик вышел, затворив ...

5. Бунт. Глава XI

Входимость: 2. Размер: 19кб.

Часть текста: вечеру Дмитрий Николаевич пешком пошел на Васильевский Остров к одному из своих товарищей, которого очень любил, с тем, чтобы рассказать ему все и попросить совета, как лучше устроить дело с Сашей. Он сам не знал, когда именно пришло ему в голову такое решение, но оно уже было непоколебимо, хотя и мучило его. Дорогой он все вспоминал, в каком невероятно жизнерадостном и даже блаженном настроении вышел он днем из больницы. Все казалось ему хорошо, мило, прекрасно. И санки извозчика, и галки на снегу, и городовые с усатыми лицами, и собственное тело, в котором было бодрое и куда-то влекущее чувство. Ему было трудно уйти от Саши, и была одна минута, когда он чуть не назначили ей свидание, но, уже выйдя, он вспомнил и застыдился этого желания, хотя оно было приятно ему. И всю дорогу он вспоминал, как медленно и жгуче они целовались, и у него кружилась голова и напрягалось желанием тело. Теперь он шел сумрачный и расстроенный. «Отец говорит, что теперь это было бы слишком гадко… И я сам так думаю,— с удовольствием отметил он, что думает совершенно так, как умный и писатель отец.— А если теперь нельзя, то какое же право я имел целовать ее?.. Какое-то имел!.. Было приятно и ничуть не стыдно… А теперь стыдно! Неужели я в нее был влюблен тогда?.. Это глупости… Ведь, что там ни говори, она— публичная девка! И… не могу же я ее любить!» Но ему было очень приятно...