Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Л"

1. Санин. Глава XIX

Входимость: 1. Размер: 24кб.

Часть текста: пробежала вперед, оглянулась и помахала хвое гиком, утверждая, что они идут вместе. На повороте стоял мальчик, маленький, уморительно толстый, в рубашонке, хвостиком высовывающейся сзади из панталон, и, напружив измазанные бузиной щеки, отчаянно пищал в стручок. Лида помахала рукой собачке, улыбнулась мальчугану, но все это скользило по поверхности сознания, а душа ее была замкнута. Темная сила, отрезавшая ее от всего мира, быстро несла ее, одинокую и мертвую, мимо зелени, солнца и радости жизни все дальше и дальше, к черной дыре, близость которой уже ощущала она в холодной и вялой тоске, залегшей у сердца. Мимо проехал знакомый офицер и, увидав Лиду, заставил прыгать и поджиматься свою рыжую, чуть вспотевшую лошадь, на гладкой шерсти которой солнце клало кованые золотые блики. - Лидия Петровна, - крикнул он веселым звонким голосом, - куда вы в такую жару? Лида бессознательно скользнула глазами по его маленькой фуражке, ухарски заломленной над потным, наполовину красным, наполовину белым лбом, и промолчала, только по...

2. Миллионы. Глава VII

Входимость: 1. Размер: 21кб.

Часть текста: танца, плыли смеющиеся лица, интересные и фантастичные в смутной игре голубоватого электрического света. А вверху, высоко, темный бархат ночного неба молчаливо и торжественно сторожил землю своими яркими южными звездами. Праздник жизни сверкал беззаботным весельем, и Мижуеву казалось, что среди этой нарядной толпы он один — угрюмое пятно, печать одиночества и ненужности. Сегодня Мария Сергеевна, как-то особенно красивая в своем новом голубом платье, опять куда-то уехала с компанией Пархоменко, и целый день Мижуев чувствовал, будто смутная тревога черной тенью стоит над ним. В последнее время молодая женщина стала как-то чересчур интересна и весела, а Мижуев знал, что Пархоменко, тайно от него, настойчиво и определенно, охотится за нею. Можно было представить себе, как опытно, нагло и самоуверенно ведет он свою грязную игру, ловко сужая круги. И, возбужденная вечным праздником новей жизни, в котором как в налетевшей водовороте, после стольких лет бедности и, скуки, совсем закружилась она, молодая женщина легко и рискованно, скользила над краем. Даже костюмы ее, остро соединявшие скромность порядочной женщины с пикантными намеками на обнаженность кокотки, говорили о том головокружительном возбуждении, которое, вызывает в ней общая охота за ее в полном блеске расцветшим и убранным телом. Она сама, быть может, и не думала об этом, но Мижуев знал, что в таком состоянии достаточно какой-нибудь случайности — лунной ночи, смелой наглости, почти неожиданного, несерьезного поцелуя — и молодая раздразненная женщина опомнится только тогда, когда все будет кончено. Мижуеву было дико и нестерпимо больно представить себе эту женщину, отдавшуюся человеку, для которого она — только тонкий...

3. Смерть Ланде. Глава VI

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: освещенную по одной стороне зеленовато-голубым светом луны и глубоко-темную по другой. Далеко-далеко ярко и холодно мерцали звезды, темные деревья, как окаменелые, стояли в лунном свете. Было пусто и холодно. Издалека послышались одинокие шаги, отчетливо и тихо постукивавшие по доскам тротуара. Кто-то невидимый шел в ночи, ближе и ближе, и было странно и таинственно слышать эти шаги, точно звуки сами приближались к звонкой холодной тиши, неся какую-то свою одинокую тайну. Марья Николаевна далеко высунулась в окно и, когда в темноте стала рождаться черная тень, пригляделась и, узнав, позвала: — Иван Ферапонтович, это вы? Ланде встрепенулся и остановился, потом радостно улыбнулся и подошел. — Куда вы идете? — приглядываясь к нему, спросила девушка. — Домой… к Семенову… Я ведь теперь у него живу… пока… — устало и слабо ответил Ланде. Он стоял у самого окна, и девушка близко видела его осунувшееся, с неестественно большими глазами лицо. Чувство любопытной жалости, то чувство, которое Ланде постоянно пробуждал в ней, поднялось у нее в груди, такое же чистое, свежее и сильное, как и сама молодая грудь. — Иван Ферапонтович… — мягко, боясь его, спросила она. — Неужели это правда, что вы совсем разошлись с матерью?!. И сейчас же она испугалась и заторопилась, точно ей стало больно от вырвавшегося вопроса. — Я потому вас спрашиваю, что мне так жаль и вас, и вашу мать… и ведь вас можно спрашивать обо всем… правда? — Меня можно спрашивать… — машинально ответил Ланде, видимо, не замечая ее испуга, и сказал грустно и вдумчиво: — Я не разошелся с нею, — я никогда и ни с кем не расходился… Маму я люблю и теперь, может быть, даже больше, потому что она несчастна… Я только ушел жить один… Тут приходилось выбирать что-нибудь одно: или жить не так, как я верю, или уйти…...

4. У последней черты. Часть вторая. Глава XIV

Входимость: 1. Размер: 14кб.

Часть текста: Михайлов. Шумной ватагой вошли за Арбузовым длинный, в длинной кавалерийской шинели корнет Краузе, усатый Тренев, толстый поручик Иванов и сзади всех какой-то молоденький офицер и робкий, смущенный Рысков. — В клуб!.. Пить будем и гулять будем, а смерть придет — помирать будем! — кричал Арбузов, размахивая руками. — Я, Сергей, уже недели три пью, никак протрезвиться не могу!.. Оно и правильно: что еще на свете делать?.. Не всем же художниками и покорителями женских сердец быть!.. Кому какое счастье!.. А актерку где дел? — Ты и сейчас пьян! — криво усмехнулся Михайлов. — Не городи ерунды! — Ерунда?.. Верно! — как бы в решительном восторге заорал Арбузов. — И актерка — ерунда, и все прочие — ерунда!.. Так я говорю, Сергей, а?.. Он был бледен, на лбу у него крупными каплями проступал пот. — Так, так… — неловко согласился Михайлов, чтобы отвязаться. Ему чрезвычайно неприятен и тяжел показался Арбузов. — А вы из Москвы? — вдруг выступил вперед длинный учтивый Краузе. — Какая там погода? Михайлов с удивлением взглянул на него и подумал, что корнет тоже пьян. Тогда он внимательнее присмотрелся ко всей компании и увидел, что, кроме Наумова, и...

5. Братья Аримафейские

Входимость: 1. Размер: 28кб.

Часть текста: накрыв голову плащом в знак ужаса и горя, медленно удалился. В грязных и тесных предместьях города уже зажигались огни, и здесь казалось темнее, чем на голых вершинах. В крикливой игре света и тени, в узких кривых переулках, полных чада и остывающей пыли, на плоских кровлях домов, в садах и дворах озабоченно сновали люди. Они расплывались в сумраке, ярко вырисовывались перед освещенными дверями, сходились в кучки, расходились как бы в ссоре, стремительно жестикулировали, кричали, смеялись и ругались. Можно было подумать, что ничего не было, что ни на один миг не прерывалась вечная крикливая суета, купли, продажи, обжорства, поцелуев и драк. С отчаянием в помертвелой душе, накрыв голову и стараясь не смотреть по сторонам, Иосиф шел по плоским камням, вытертым миллионами шагов. Слезы и гнев душили его; он не мог понять, как глупый, жестокий и слепой народ в страхе и раскаянии не пал на землю, вопия в смятении: — Господи, прости нам… не ведали, что творили! Позорною смертью казнен величайший из пророков и лучший из людей, а они варят ужин, целуются со своими женами, бранятся за недоданную монету, за лишнюю меру навоза для удобрения своих виноградников… Погас мелькнувший свет, во мраке осталась заблудившаяся мысль человеческая, еще темнее и зловещее стало на пути, по которому волей грозного Бога из века в век должны брести толпы людей со своими женами, детьми, скотами и жалким скарбом, со своими язвами и распрями. Мир опустел, безрадостным и бессмысленным снова лежит он, как труп, брошенный в пыль у края дороги. А они кричат и суетятся в своих дымных переулках, мелькают в чаду, смеются, ругаются, плачут и целуются. Отвращением сжималось сердце ...